Биография
В ночь с 4 на 5 февраля 2015 г. началась моя история про школу жизни, которая привела меня в адвокатуру, чтобы впоследствии защищать людей от необоснованных обвинений. Задержание, арест и пол года ожесточённой борьбы за честь и свободу, чему прежде предшествовали ещё 7 месяцев борьбы по тому же делу до ареста.
ЗАДЕРЖАНИЕ
В тот день у меня было особенное предчувствие — внутри была какая-то тревога. В отношении меня продолжалось уголовное преследование с новой силой, более злой и мстительной! Да, это была месть. Месть правоохранительной системы — за то, что три месяца назад мы с моими Казанскими адвокатами дерзнули добиться возврата уголовного дела прокурору из суда в связи с нарушением моего права на защиту, допущенного следователем Следственного комитета РФ при производстве предварительного следствия. Ну а как известно, возврат дела судом прокурору и потом обратно на следствие — это недопустимое ЧП для системы, портящее красивые показатели и статистику так называемой раскрываемости преступлений, за что по голове никого там не гладят.
Поэтому системе для того, чтобы вывернуться, пришлось цинично возбудить новое уголовное дело по надуманной тяжкой статье уголовного закона для соединения его с тем делом, в котором они наломали дров. Дежурно обжаловав постановление суда первой инстанции в апелляционном порядке и заранее согласовав свой «ход конём» в кулуарах власти с Верховным судом субъекта федерации прокуратура представила в суде апелляционной инстанции постановление следователя о возбуждении накануне судебного заседания нового уголовного дела в отношении меня и попросила изменить основания возврата уголовного дела прокурору.
Дело в том, что в Уголовно-процессуальном кодексе РФ одним из оснований возврата дела прокурору из суда является помимо прочего соединение уголовных дел в отношении одного и того же лица. Безусловно, возврат на таком основании не является браком в работе органов предварительного следствия и прокуратуры, а обусловлен процессуальной необходимостью. Таким образом, совершив этот хитрый и расчетливый процессуальный манёвр прокуратура и следствие одновременно прикрыли и свой прокол и за одно решили наказать неугодного за такую дерзость, используя все свои властные полномочия.
Конечно ещё за пару дней я был благополучно предупреждён одним из адвокатов о том, что меня собираются задерживать, поэтому морально я уже был готов. Что-то заставило меня самого ему позвонить и тут он сразу сообщил мне о планах следствия. Это был адвокат моего друга — особенная и интересная личность.
В районе 15-16 часов я заехал на квартиру и, не включая нигде света, взял кое-какие необходимые вещи и одежду на случай задержания, ещё раз пересмотрел имеющиеся дома документы, кое-что прихватил с собой на всякий случай, что то уничтожил по дороге, при этом уничтожил ни что-то противозаконное, а то, на что имел полное законное право, но в моем положении нельзя было надеяться на какое то чудо верховенства права и закона ибо отрабатывался заказ.
На улице было уже темно — начало февраля. Моя семья уже месяц не жила на квартире, мы все вместе ютились в частном секторе почти за городом, куда даже в экстренной ситуации не проедет ни одна скорая помощь из-за отсутствия нормальной дороги. К слову, пару месяцев назад я получил на этот адрес решение суда о прокладке дороги, но исполнения ещё не было, так как на дворе зима.
В районе пяти вечера на мой мобильник позвонил незнакомый номер, когда я уже был на рабочем месте. Я ответил с тем же предчувствием, что ещё сохранилось с посещения квартиры, в груди все зашевелилось, завертелось. На другом конце провода вкрадчивый казённый голос представился оперуполномоченным республиканского МВД, пояснив, что хочет меня видеть и задать несколько вопросов, между делом пожаловавшись на то, что уже второй раз за день не может застать меня дома по адресу. Оказалось, что я буквально за несколько минут до их визита на мой домашний адрес благополучно покинул квартиру. Я понимал, что приехали за мной, час настал. Бежать было некуда, да и незачем — бежать, значит глупо скомпрометировать себя, а недоброжелателям только это и нужно.
— У меня поручение от следователя по Вашему уголовному делу, мне нужно встретиться с Вами — сказал казённый голос в телефонной трубке;
— Ну давайте сразу на чистоту, — ответил я, — Меня будут задерживать? Если да, то так и скажите прямо, мне бегать смысла нет, я приду, куда скажете, дайте только мне время собраться и переодеться, попрощаться с семьей и детьми;
— Да, Вы все правильно поняли. Сколько времени Вам нужно?
-Примерно около часа, — ответил я;
— Тогда в 18:00 мы ждём Вас на улице Герцена в отделе УЭБ и ПК МВД по РТ, знаете где это?
— Да, знаю, приеду…
— Только пожалуйста без глупостей, … — начал было для проформы предостерегать опер;
— Я Вам сказал уже, что мне бегать от Вас и от следствия резону нет, я прав и не собираюсь как мышь прятаться от Вашей заказухи, я себе не враг, — отрезал я;
— Хорошо, Рифат Марсович, мы ждём Вас…
На этом сеанс телефонной связи закончился. Я позвонил жене и сказал, что еду за ней на работу. Об ожидающих меня гонцах сообщил ей только по дороге. Приехав в загородный дом и крепко обняв детей, я вышел в соответствующей для изолятора форме одежды и вместе с женой мы отправились в город. Оставив машину в соседних дворах мы пешком переулками дошли до местного отдела Управления по экономической безопасности и противодействия коррупции МВД Татарстана, дислоцирующегося в нашем городе.
Супруга сильно переживала и негодовала. Я старался успокаивать ее. Вот мы дошли до места, позвонили в звонок у проходной и казенные двери прогнившей системы распахнулись, как только я назвал фамилию. Прощание было недолгим, обеспокоенная супруга пыталась о чем то договориться — из серии «можно ли не забирать мужа», что она боится за мужа, на что ей ответили, что все будет хорошо и якобы сегодня же возможно Ваш муж вернётся обратно домой. Последнее, конечно же, было циничной ложью опера.
Кстати, опером этим оказался тот мерзкий тип, проводивший в нашей квартире около года назад обыск по поручению того же следователя в рамках прошлого уголовного дела, которое было возвращено судом прокурору. Личность на первый взгляд вполне приличная и интеллигентная, однако, в действительности, довольно омерзительная, лживая и двуличная, с ментовскими амбициями, вполне готовая на какую-нибудь подлость ради достижения своей цели. Его сопровождали ещё двое его коллег, особо ничем неприметные и никак не запомнившиеся, которые все последующие три-четыре часа дороги обсуждали друг с другом оперативные поручения, выполненные ими за последние несколько недель.
Дорога из Альметьевска в Казань показалась долгой — может из-за круговорота мыслей в голове и предстоящей неизвестности и неизбежности, а может из-за погодных условий и плохой видимости. Трассу мело крупными хлопьями, снежную дорогу в темное время суток, почти сливающуюся с вечерней февральской метелью, очень трудно было разглядеть. Дополнительно ситуация, как обычно это бывает, усугублялась слепящими фарами встречных автомобилей, водитель одного из которых, по всей видимости, потеряв ориентиры в бескрайней снежной бездне и выехав на встречную полосу, чуть было не врезался в нас. К счастью, двуличный опер за рулём неплохо среагировал в критической ситуации и резко ушёл вправо, максимально снижая скорость. Наверное единственное за все время, что я его знал, достойное уважения качество в этом опричнике. Лобового столкновения, к счастью, удалось избежать и автомобили в считанных сантиметрах прошли друг друга, едва не зацепившись наружными зеркалами заднего вида. Бог миловал!
На место прибыли уже в районе примерно 22 часов вечера. Меня провели по уже знакомым мне коридорам Следственного комитета РФ, поднялись на второй этаж, завели в кабинет. В кабинете размером примерно 4 на 8 метров по правую и по левую стороны от входа в него находились на расстоянии не более двух метров друг против друга два Т-образных офисных стола с персональными компьютерами на них, а также кресла возле каждого стола. Бросались в глаза также беспорядочно разбросанные по разным местам и углам бумаги, документы, пакеты с вещдоками, были и какие-то толстые папки, сложенные стопками на одном из столов, чайник с чашками, бутыль заказной воды с нажимной помпой, ну и пару тройку стульев.
Кабинет имел два зарешеченных окна, также у противоположной от окон стены стояли два шкафа. Вся мебель была в один цвет и стиль, не из дешевых. За одним из этих столов, тот что справа от входной двери, откинувшись на спинку в мягком комфортном черном кожаном кресле с довольной ухмылкой на лице и важным видом победителя восседал старший следователь отдела по расследованию особо важных дел Следственного управления Следственного комитета РФ по Республике Татарстан. На задней за ним стене прямо над его изголовьем возвышались в портретных рамках, президент нашей страны В.В. Путин и А.И. Бастрыкин (председатель СК РФ). Ох, если б вы только знали, Господин Президент и Господин Председатель, что творят здесь Ваши наместники, в то время когда Вы говорите народу о недопустимости кошмарить бизнес, — подумал я, обращаясь к высоким лицам государства на портретах на каком-то космическом уровне по вымышленной мной тот час же воображаемой прямой горячей линии.
— Ааа, Рифат Мааарсович, — с все той же довольной ухмылкой протянул явно наслаждающийся своей властью старший следователь — Я же говорил, что скоро встретимся. Я Вас задерживаю, подпишите протокол задержания, сейчас отправитесь в изолятор!
— Сначала позвоните и сообщите моим близким о том, что я задержан, — ответил я;
— Обойдётесь! Никуда звонить не буду! Иш ты раскомандовался тут…
— Вы нарушаете мое право, предусмотренное УПК РФ, я отражу это в протоколе, — пригрозил я.
После этого следователь набрал под диктовку номер телефона и, подождав нехотя всего два гудка, повесил трубку и небрежно бросил: «Все, никто не берет! Я тут не собираюсь с Вами возиться всю ночь! Итак уже сколько времени с Вами потерял!»
— А я Вас об этом не просил, — парировал я тут же.
— Все давайте подписывайте протокол задержания или сейчас понятых пригласим, — стал опять торопить следователь.
Тут вмешался опер с возмущениями о том, что ночью искать понятых это часа два ещё пройдёт, и угрозами в мой адрес, что за такие выкрутасы договорится с ИВС определить меня в самую плохую камеру. Поначалу меня это психологически напрягло, потом я понял, что это просто шантаж. Вместе с тем, я уже и сам устал, страшно ломило виски, более не было никакого желания находиться в этой мерзкой компании. Поэтому я решил не затягивать время. Я подписал протокол задержания, указав в нем о том, что следователь не выполнил обязанности, предусмотренной уголовно-процессуальным законом, то есть, не сообщил по телефону моим близким о моем задержании.
Через несколько минут на моих запястьях щелкнули наручники и ещё несколько мгновений и я уже в сопровождении все тех же оперов на той же машине транспортировался по улицам ночной Казани в изолятор временного содержания для задержанных. Февральская ночь была прекрасной. Снег крупными хлопьями медленно спускался и ложился белым пуховым одеялом всюду вокруг. Спускаясь на фоне множества огней и ночных фонарей, необычайно красиво отблёскивал, а от проезжавших машин, закручиваясь выстреливающим из под колёс белым вихрем, весело разлетался. Прекрасная февральская ночь завершала сутки 4 февраля 2015 года.
ПЕРВЫЙ ДОПРОС, ПРЕДЪЯВЛЕНИЕ ОБВИНЕНИЯ И ДОМАШНИЙ АРЕСТ
На следующий день меня привезли к следователю для допроса в качестве подозреваемого и предъявления обвинения. Мой адвокат сказал мне, что лучше дать показания и тогда для сурового судьи это будет являться основанием не заключать меня под стражу, то есть, судья лояльнее отнесётся если будут показания. При этом сказал, что надо дать такие показания, в которых я уверен, и которые впоследствии не обернулся против меня, дать настолько, насколько это возможно, чтобы они просто были. И тогда на суде при избрании меры пресечения защита может сказать, что обвиняемый не противодействует следствию, даёт показания, оказывает содействие в раскрытии преступления.
Возможно это действительно было так потому, что такая практика в наших судах действительно имеет место быть повсеместно, хотя другой адвокат, который был у меня уже в конце следствия, сказал мне, что лучше бы я вообще не давал никаких показаний. А может быть это и спасло от заключения под стражу, плюс наличие на тот момент двух малолетних детей на иждивении.
Было ли мне страшно тогда, боялся ли я изолятора и надо ли было дать показания. Врать не буду — да, действительно мне было страшно, ведь такое было впервые. Было страшно от незнания, от безызвестности. Ведь страх всегда от незнания. Только вооружившись знаниями, человек становится сильнее и увереннее. Ну а я, на тот момент конечно, не обладал нужными знаниями.
Подумав, я дал такие показания, которые я мог подтвердить определёнными доказательствами, имевшимися у меня в надёжном месте. И с годами я пришел к выводу, что да, показания все же дать такие, какие я смогу подтвердить, было выгодно мне и это было в мою пользу перед предстоящим судом по мере пресечения. Эти показания, конечно, не устраивали следователя, он бесился, психовал, кричал и пытался давить морально, всячески шантажировать, но я сказал, что других показаний я не подпишу.
Два раза я требовал и добивался от следователя исправить неверно указанные, то есть, намеренно искаженные им, мои показания. Кроме того, я сделал в своих показаниях закладки на будущее, чтобы у меня была возможность внести при необходимости коррективы в том случае, если все же что-то я сказал не так. Суть этой закладки заключается в следующем. В каждом протоколе следственного действия, в том числе, в протоколе допроса, после показаний имеется графа «замечания к протоколу», а также графа «поступившие заявления». В этой графе я и сделал закладку, указав, что заявление к настоящему протоколу допроса будет принесено позже на отдельном листе и потребовал от следователя копию данного протокола допроса.
Через несколько дней я подготовил это заявление к протоколу допроса и указал в нём о тех невыгодных для меня показаниях на некоторые поставленные вопросы следователя, что данные ответы были искажены следователем и записаны от моего лица неправильно. По каждому такому неправильно указанному искаженному показанию я указал какие в действительности были даны ответы на те или иные вопросы. Данное заявление мои близкие отправили ценным письмом с описью вложения на адрес следственного органа на имя следователя. Таким образом, это заявление к протоколу допроса обвиняемого стало в материалах уголовного дела приложением к протоколу моего допроса в качестве подозреваемого.
После допроса в качестве подозреваемого мне предъявили дежурное обвинение и отправили обратно в изолятор. Следующую ночь я почти не спал, впрочем как и первую, заснул очень поздно. А на следующий день я был доставлен в суд для избрания меры пресечения — следователь ходатайствовал о заключении под стражу, о которой он будет в последующем ходатайствовать перед судом еще не раз на протяжении следствия и уже совместно с уголовно-исполнительной инспекцией, сотрудник которой дважды фабриковал для этой цели материалы о якобы нарушении мною условий домашнего ареста и выкручивал мне руки в машине по дороге из суда, пытаясь силой отобрать у меня диктофон с записью его угроз в мой адрес.
На протяжении всего расследования на меня оказывались все возможные методы давления и «грязные» технологии для блокирования возможностей самостоятельной защиты и подавления воли, в том числе, с использованием одного из адвокатов для внушения страха и самооговора, неоднократные обыски, дежурство оперов чуть ли не под дверью, звонки с требованиями об увольнении в адрес работодателя и т.д.
Мне предстояли самых тяжёлых быть может в моей жизни 6 месяцев ожесточенной борьбы и школы жизни, благодаря которым мне суждено было понять, чего я стою …»
ПОСТАНОВЛЕНИЕ О РЕАБИЛИТАЦИИ
В 2018 году реабилитирован за необоснованное уголовное преследование.
С 2017 года — получение статуса адвоката и начало адвокатской деятельности.
С 2017 по 2020 годы — член Адвокатской Палаты Республики Татарстан.
С 2020 года по 2022 годы — член Адвокатской Палаты Республики Крым.
С 2022 года — член Адвокатской Палаты города Москвы.